Сегодняшний день я посвятила не работе, а удовольствию. Моего соседа не было, мне никто не мешал (за исключением нач...

09.04.2008 в 19:02

Сдохну, но жизнь проживу до конца!

*Урок семнадцатый. Точки отсчета.*

Когда ему было пять, его отец отозвал его в сторону и произнес фразу, которую он запомнил на всю жизнь:

- Я вижу, что скоро умру и с этим ничего нельзя поделать, Брэд.

В последствии, каждый раз, когда он видел свою смерть, он, как сумасшедший лихорадочно искал выход, не желая умирать. И в отличие от отца, всегда находил его.
Отец сказал, что вот уже месяц смерть преследует его. Каждый день он мог от нее убежать, но сегодня она схватит его за руку. Тогда, будучи еще пятилетним мальчишкой, он не понимал, как тяжело дался тот месяц отцу. Но, став взрослым, он ощутил на своих плечах груз ответственности и страха за свою, а временами и чужую, но такую родную, жизнь.
Тот вечер отец провел с сыном, рассказывая ему о даре и как можно им пользоваться и не сойти с ума, когда он проявит себя. А то, что проявит, Кроуфорд-старший не сомневался. Испокон веков дар предвидения переходит в их семье от отца к сыну.

- Ты последний в нашем роду, Брэд. Ты последний и единственный пророк в роду Кроуфордов.

- Почему последний? Мой сын разве не унаследует дар? Ведь ты сказал, папа, что…

- Когда вырастешь, тогда поймешь, - с печальной улыбкой прервал слова сына Кроуфорд-старший. – Ты должен стать лучшим, чтобы все твои предки гордились тобой.

Тогда разговор с отцом показался мальчику печальной сказкой. До самого утра. Когда он встал и первым, что увидел, было лицо матери, все залитое слезами. Отец не смог продлить жизнь. Когда лошадь от испугу сбросила наездника с седла, тот умудрился не сломать шею, а встал и медленно, прихрамывая, пошел по направлению к дому, но молния была успешнее. Смерть поймала пророка за руку и увела с собой.
Брэду Кроуфорду тогда было всего лишь пять, его матери – двадцать два.

Четырнадцатилетняя Брэнда Миллер поняла, что жить в нищете она не собирается. Вкалывать, как мать на низкооплачиваемой работе, чтобы прожить эту жалкую жизнь, продержаться день. Нет. Это не для нее. Не для того она родилась на свет, чтобы каждый день возвращаться сначала со школы, а потом и с работы в этот убогий квартал, в эту однокомнатную квартирку и видеть лицо матери, которая каждый вечер вливает в себя заработанную дозу. По крайней мере, мать понимала, что алкоголь за даром не бывает, и честным трудом зарабатывала себе порцию, тратя на него почти все деньги, в ущерб семье.
Брэнда отличалась от остальных детей только одним: невероятной красотой. Она не была высока. Ее точеная фигурка и стройные ножки заставляли мужчин оборачиваться ей вслед. Тот несчастный, кто видел ее лицо, не мог потом забыть, вспоминая его в сладких снах каждую ночь. Ее шелковые темные, как ночь, волосы волнами спадали на плечи, а неровная челка чуть скрывала угольные брови. Золотисто-карие глаза обрамляли шоколадного цвета ресницы. А чуть припухлые губы придавали ей трогательное выражение лица. Девушки ее ненавидели, хотя просто боялись ее красоты, ведь рядом с ней они терялись. Парни ходили за ней следом, надоедая ухаживаниями, беспричинной ревностью и даже угрозами. Учеба ей давалась с трудом, единственное, что она умела – это рисовать и петь. Пела она о любви, а рисовала богатые дома и дальние страны. Когда Брэнде едва исполнилось шестнадцать, ее выгнали из школы за неуспеваемость. Но она только пожала плечами, собрала сумку и, оставив мать одну (правда, та даже не заметила исчезновение дочери), уехала из городка, перебравшись в другой штат в поисках красивой жизни. В кармане была всего двадцатка. Этого хватило, чтобы на неделю снять комнатушку во всеми забытом квартале города. Но Брэнда не отчаивалась, она знала и худшие времена. Однако красивая жизнь так и не наступала: ее никто никуда не хотел брать. Брэнда вновь пожала плечами, легла в постель к бармену местной забегаловки и уже через пару дней пела на импровизированной сцене свои песни о любви, а в свободное время рисовала богатые замки. Да и исправно вносила взнос за комнатушку.
Как-то раз в заведении началась с пьяна драка с применением оружия. Девушка в ужасе убежала из зала с криком о помощи. Как на зло ни один водитель не жалел останавливаться и забывал о своей сознательности, завидев обезумевшую от ужаса девчонку. Да даже, если кто-то и соизволит вызвать полицию, то та приедет только тогда, когда спасать уже будет некого. Перед лицом Брэнды до сих пор стояла картина, как человек с пулей в глазу падает ей под ноги. И в тоже мгновение пьяные начинают искать виновных, толком не разобравшись, лесть в драку. Крики, мат, выстрелы, возгласы боли… Брэнда все бежала и бежала, не разбирая дороги, пока не споткнулась и не упала в грязь, больно ударившись об асфальт локтем и поранив до крови ладонь. Она вытерла выступившие слезы рукой и шмыгнула носом, когда свет фар проехавшей мимо машины ослепил ее. Девушка зажмурилась и подняла ладонь к глазам. Автомобиль затормозил и дал задний ход, останавливаясь возле испуганной Брэнды. Водитель опустил стекло и внимательно осмотрел с ног до головы девушку. Та гневно сощурилась, представляя, за кого ее приняли, и гордо подняла подбородок.

- Вы не ранены? – в голосе мужчины чувствовалась обеспокоенность.

Мужчина не был красив, но его внешность не отталкивала, а успокаивала. Спокойный взгляд темно-карих, практически черных глаз гипнотизировал.
Брэнда смутилась и покачала головой.

- Вы уверены? У вас течет кровь, - произнес мужчина и открыл дверь, чтобы выйти из машины. Девушка попятилась.

- Не бойтесь. Я не причиню зла. У меня в машине аптечка. Я, конечно, умею лечить животных, а не людей, но первую медицинскую помощь оказать смогу. Меня зовут Дэн Кроуфорд. А вас?

- Брэнда Миллер, - протянула она руку. Та была вся в крови и грязи, от чего девушка еще больше смутилась, но продолжала уверенно смотреть на мужчину. Тот неожиданно побледнел.

Брэнда так никогда и не узнала, что его бледность объяснялась видениями будущего, в котором она держит на руках младенца, улыбается ему и говорит: «Дэн, я хочу, чтобы нашего сына звали Брэд».

Дэн Кроуфорд оказался богатым человеком, владел самой крупной в округе фермой и скупал акции компаний, которые в последствии процветали и приносили очень даже неплохой доход. Благосостояние семьи с каждым месяцем возрастало. Брэнда любила мужа, как любят девушки в свои семнадцать лет своих молодых и красивых учителей истории или, например, математики. Она его благотворила и готова была сдувать с него пылинки. Своего сына Брэнда баловала и, как казалось многим, и что скорее всего было правдой, воспринимала скорее как младшего брата. Она пела, рисовала, скакала верхом на любимом коне, купалась и веселилась. Ей всего лишь было семнадцать! Она брала от жизни то, что не дало ей детство. Она воплощала все свои желания и желания сына. И упорно отказывалась говорить об окончании школы и поступлении в колледж. Муж терпел поражение за поражением. Брэнда стояла на своем:

- Я не рождена для науки. Ею будет заниматься Бред.

Дэн только качал головой. Однако он сумел настоять на том, чтобы жена выучила французский и немецкий языки, а впоследствии научила им сына.
Когда муж умер, Брэнда растерялась. По завещанию половина имущества принадлежала ей, а другая – сыну. Сумма Брэнду напугала – она не знала, что можно сделать с такими немалыми деньгами. Девушка покинула ферму, передав управление ближайшему другу Дэна, и уехала в другой штат. Купила большую квартиру в престижном районе, сняла часть средств на расходы со своего счета и не знала, что ей дальше делать. Ситуация повторялась, за одним исключением: Брэнда и Бред были богаты. Она устроила сына в лучшую школу города и записала его на дополнительные курсы изучения немецкого и французского языков, как того когда-то хотел Дэн. Пока Бред был в школе, Брэнда рисовала картины. За два года их накопилось множество.

- Мам, все художники устраивают выставки своих работ. Я это знаю. Почему бы тебе не сделать точно так же? – однажды спросил Бред.

Она так и сделала. Ее работы пользовались успехом.

- Мам, давай продадим те бумажки, в которые папа вкладывал деньги, - предложил сын.
- Зачем? – удивилась женщина. Они приносили неплохой доход, правда иногда сумма на чеках была то больше, то меньше.

- Отец говорил, что деньги вечными не бывают, а компании могут и - как это говорится? – разориться, - с совершенно не свойственным для ребенка серьезным взглядом ответил он.

Брэнда пожала плечами и сделала так, как хотел ее сын. Через месяц она узнала, что фирма, действительно, обанкротилась. А после того, как Бред спас ей жизнь, она поняла, что ее «брат» обладает каким-то даром видеть. С тех пор негласной главой этой странной молодой семьи стал восьмилетний мальчик.
Брэнда в свои двадцать пять все еще выглядела на восемнадцать, но строгие наряды преображали девочку-подростка в элегантную леди. Она не брезговала обществом мужчин, они всегда были в ее жизни. Это мог быть простой продавец из соседнего магазина, с кем они весело проводили выходные в Диснейленде, а мог быть и состоятельный мужчина, например, владелец нескольких развивающихся компаний, с которым они ездили играть в гольф или теннис. Их объединяло только одно: они страстно любили Брэнду и не были против компании ее сына. К двенадцати Кроуфорд стал лучшим учеником школы, умел играть в теннис и гольф, занимался плаваньем и рукопашным боем, владел в совершенстве двумя языками и изучал третий, японский, так как последний мамин парень говорил на этом странном и забавном, для тех, кто слышит его впервые, языке. К четырнадцати Бред заинтересовался боксом и противоположным полом. Когда мать приезжала в школу, все мальчишки сходили с ума и завидовали, думая, что она его девушка. Брэнда подыгрывала, вешалась сыну на шею, и они уезжали на ее машине, смеясь всю дорогу. Их отношения нельзя было назвать семейными, скорее дружескими. В двенадцать Кроуфорд начал называть мать по имени. Ей никак не шло, что у нее есть уже достаточно взрослый сын. Он с пониманием относился к личной жизни матери, не ревновал и не вмешивался, даже помогал найти общий язык с партнерами. Иногда предупреждал, что будет лучше в той или иной ситуации. Бред понял давно, что он – не такой как все. И радовался, когда мать прислушивалась к его словам.

URL

09.04.2008 в 19:02

Ядан

Сдохну, но жизнь проживу до конца!

Когда ему было пятнадцать, мать привела домой красивого молодого человека. Казалось, что он не старше самого Бреда. Брэнда сказала, что встретила его в парке, когда рисовала аллею. Он тренировался с мечом, выделывая такие повороты и нанося удары, что она залюбовалась и попросила этого парня позировать ей. Юноша любезно согласился. Он был француз, а звали его Жан. Когда Брэнда заговорила с ним по-французски и пригласила домой на чашечку кофе, молодой человек любезно ответил согласием. Бреду потребовалось несколько минут, чтобы понять, что его тянет и к своему собственному полу. Так тянет, что просто сил нет. После кофе Кроуфорд предложил поединок. Они кружились по просторной комнате некоторое время прежде, чем начать атаковать. Выпад. Удар. Защита. Только лязг мечей, да неровное дыхание сопровождало бой. Каждый раз, когда они сходились слишком близко, и возможность получения раны удваивалась, Брэнда взволновано восклицала. Молодые люди снисходительно посматривали на нее и обменивались понимающими полуулыбками. Жан, действительно, был хорош в бою. Бред хотел его, и возможно, что-то отразилось в его взгляде, так как француз с удивлением и интересом взглянул на него. Жан сделал резкий выпад и выбил меч из рук подростка. Подножка, и вот Кроуфорд поверженный упал на спину. Француз сел на него сверху и к самому горлу подставил оружие. Так, что парень ощутил холод металла на своей шее. Бреду казалось, что он сейчас кончит от одних только ощущений этого тела на нем. Жан не мог не почувствовать степень возбуждения Кроуфорда. Он наклонился к самому уху и прошептал:

- Когда?

- Завтра, в полдень. Здесь.

- Брэнда?

- Ее не будет, - выдохнул Бред и положил руку на плечо Жана, не зная, что будет лучше в данной ситуации: оттолкнуть или притянуть еще ближе к себе.

Но выбирать не пришлось. Француз сам отстранился, ловко поднялся на ноги и протянул руку Кроуфорду, помогая встать. Брэнда хлопала в ладоши и не переставала восхищаться боем. Бред поклялся, что она больше никогда не увидит поверженного сына.

Все утро следующего дня он провел в нетерпении. Ровно в двенадцать позвонили в дверь. Кроуфорд чуть ли не бегом бросился ее открывать. Он не успел произнести даже слово в приветствии, как был отброшен к стене. Чужое тело прижималось к его, губы завладели ртом, подчиняя и не интересуясь, отвечают ли взаимностью. Руки по-хозяйски обшаривали тело, забрались в брюки, с ловкостью расстегнули их и обхватили его, сжимая уверенно и сильно. Без ласк и нежности. Бреду хватило несколько минут, чтобы кончить. Вот так, без слов и признаний, чисто животное удовольствие.

- Перебираемся в кровать? – с трудом восстановив дыхание, спросил Жан.

Глаза его блестели, губы были влажными и ярко-красными. Он поднес руку, на которой белела сперма, к лицу и стал облизывать каждый палец, не отрывая взгляда от Кроуфорда. Тот сумел только кивнуть. Ему определенно нравились мужчины. В кровати оказалось еще лучше, хотя, казалось бы, куда дальше? Жан долго трахал его пальцами, доводил до края и не давал спрыгнуть, сжимал основание члена. Тогда что-то в Бреде открылось новое и никогда ему не виданное: он стал умолять и стонать, не сдерживаясь. Только тогда француз вошел в него и с силой вбивался. Его выдержка тоже кончилась. Никакое удовольствие, разделенное с женщиной, не могло сравниться с тем, что дал ему Жан. Казалось, что мир исчез, погрузился в темноту, время остановилось, слов не существовало. Парень вышел из него, удовлетворенно что-то пробормотав, и сел рядом, с интересом рассматривая свое творение. Он провел кончиками пальцев по шеи Кроуфорда, и тот поморщился, когда они задели раздраженную укусами кожу. Он никогда не имел засосов, предпочитая оставлять их другим.

- Если хочешь, можешь завтра прийти ко мне, - сыто улыбнулся Жан.

Бред не успел ответить, так как их уютное уединение нарушил изумленный возглас вернувшейся раньше времени Брэнды. Та стояла в дверях комнаты сына и с ужасом смотрела на них. Юноша побледнел. Больше всего на свете он любил мать. Даже больше своей жизни. И если он ее потеряет…. Кроуфорд выпрыгнул из кровати и кинулся к замершей матери, прижал к себе и горячо зашептал:

- Я должен был разобраться в себе. Поверь, в этом нет ничего неправильного. Я не изменился, мам…я…поверь…
Он был на голову ее выше и прижимал к себе так крепко, словно боялся потерять. И тут до него дошло. Он, действительно, боялся. Она попыталась отстраниться, но Брэд только сильнее прижался к ней, не отпуская от себя. Она слышала о гомосексуалистах, даже знала несколько семей, сталкивающихся с подобной проблемой. Те часто не понимали и не принимали сыновей, не ненавидя, а страшась проблемы и суждений. Но это же не проблема? Ребенок оставался тем же человеком, что и был раньше! Брэнда вздохнула. Она, конечно, не сгорала от желания становиться в ближайшее время бабушкой и даже не думала, что сын свяжет себя узами брака, он, казалось, был создан для чего-то иного, но…

- Брэд, успокойся. Если тебя нравятся мужчины, то это только лишний раз доказывает, что мы родственные души: они мне тоже нравятся.

Кроуфорд вздохнул и рассмеялся.
- Я говорил, что тебя люблю?

- Сегодня еще нет. Жан, может быть, ты хочешь кофе?

Впоследствии, Жан довольно часто появлялся в их доме. А потом как-то перестал. Брэнда с волнением следила за сыном, как он переживет расставание. Но ничего не произошло, просто место красивого молодого мальчика заняла красивая девочка. И Брэнда лишний раз убедилась, что ее сын, Брэд Кроуфорд, не создан для любви.

В шестнадцать Кроуфорд совершил свое первое преступление. Он даже не раскаивался. И знал, если было бы суждено что-нибудь изменить, то не стал бы использовать эту возможность и снова нажал бы на курок. Марк Стольм стоил того.
То, что у матери появился новый любовник, не было секретом, но она его тщательно скрывала. Сначала говорила, что познакомит, а, приходя домой, пожимала плечами и отмахивалась, словно забыв про обещание. Так продолжалось довольно долгое время, пока Кроуфорд не «увидел» его. Вернее только спину мужчины и какой-то потухший и неживой взгляд матери. Он тут же помчался домой, наплевав на все. Открыв дверь, столкнулся с «ним». Человек, стоящий перед ним попытался скрыть удивление и недовольство под маской вежливости, но недостаточно быстро. Кроуфорд успел все подметить. Мужчина взял себя в руки, улыбнулся и радостно поприветствовал парня:

- Ты должно быть Брэд? Мать много о тебе рассказывала.

Это была его первая ошибка. Брэнда никогда и никому не говорила, что у нее есть сын. Казалось, иногда она сама об этом забывала.

- Странно, - ответил Кроуфорд, - А она о вас ничего.

Мужчина деланно улыбнулся и бросил настороженный взгляд на юношу.

- Меня зовут Марк Стольм.

Кроуфорд почувствовал что-то странное: стенки его мысленного круга, который он тщательно каждый день возводил, начинали сжиматься, болью отдавая в висках. Но ведения не было, и боль была не та.

- Брэд, - он протянул руку, и Марк пожал ее.

При касании боль усилилась. Кроуфорд посмотрел на Стольма, и все неприятные ощущения тут же испарились.

- Брэд, ты сегодня рано, - поприветствовала его Брэнда, входя в комнату. На ней было красивое красное платье, а в волосах – алая роза. Женщина была бесподобна. Его мать.

- Бой отменили. Или просто кто-то струсил, - солгав, улыбнулся он ей.

Они вежливо распрощались с Марком Стольмом. Но Кроуфорд чувствовал, что он еще появится в их жизни. И он не ошибся. В тот вечер родился новый Брэд Кроуфорд.

URL

09.04.2008 в 19:04

Ядан

Сдохну, но жизнь проживу до конца!

***

- Наги, найди информацию на этого человека, - произнес Кроуфорд и добавил, повернув голову: Шульдих.

Телепат вытащил миниатюрный фотоаппарат больше похожий на зажигалку. Он повертел его в руках и передал Наги вместе с телепатической картинкой лежащего в луже крови мужчины. Мальчик кивнул, давая понять, что он уяснил задание.

«Его застрелил Лорель. Или, как считает Кроуфорд, кто-то, кто хотел, чтобы мы подумали на Лореля»

«Ты сказал Кроуфорду про телепата?»

«Нет»

«Шульдих, если ты утром про него не обмолвишься, Кроуфорду обо всем расскажу я сам»

«Предатель. Я могу заставить тебя забыть о нем»

«Если ты затронешь мое сознание, это плохо скажется на тебе!»

Шульдих промолчал, Наги пожал плечами и углубился в поиски пока еще неизвестного ему человека. Смерть отложила свой отпечаток на лице, Наги пришлось просмотреть десятки файлов прежде, чем он был уверен, что нашел того, кого искал.
Имя: Фрэнк Чемберс.
Возраст: Тридцать девять лет.
Кодовое имя: «Охотник».
Талант: Эмпат.
Работал в паре с пирокинетиком, умершем полгода назад. В розыске. Считается психически нестабильным, зациклен на мести. Шесть месяцев назад на них было совершено нападение. Вместе с пирокинетиком погибли тогда два члена команды Линдер, так же не сумев справиться с нападавшими. Что это за нападавшие такие, которые смогли уложить троих из шести профессиональных талантов?

«Наги, можешь не искать. Мы выяснили все сами», – мысленно заговорил с ним Шульдих.

«Прекрати влезать в мое сознание. Хочешь говорить, приходи в комнату»

«Не могу. Я внизу, в автомобиле. Жду тебя. Мы отправляемся на операцию»

«Почему мне Кроуфорд не сказал?» - нахмурился подросток.

«Потому, что он укатил двадцать минут назад, - раздражение в голосе. – Ему позвонила Линдер. Я остался ждать с тобой информацию. Он передал, что сам все успел выяснить и ждет теперь нас у склада. И вообще, почему это я тебе все должен разжевывать? Хорош отсиживаться. Работа ждет.»

«Фарфар…»

«Богу молится. Справимся без него. Бегом.»

Наги вздохнул. Все всегда было не так, как он планировал.

«И да, Наги, удали то, что нашел. Не стоит оставлять лишних следов»

«Шульдих?»

«Ммм?..»

«Ты не перегрелся? Ты меня уже второй раз назвал по имени.»

«Мелкий, гони давай живо», - спустя несколько секунд отозвался тот.

Наги фыркнул, закрыл все программы и файлы поиска и выключил компьютер. Он вышел из дома и остановился у машины. Дверца сама собой открылась, и мальчик скользнул в салон. Автомобиль медленно и бесшумно тронулся с места и исчез за поворотом.

URL

09.04.2008 в 19:04

Ядан

Сдохну, но жизнь проживу до конца!

***

- У тебя есть что мне сказать? – Кроуфорд оторвался от дел и посмотрел на вошедшего в кабинет телепата.

- Да. Не пора ли спать?

- Нет, не пора. Наги еще работает…

- Малыш трудится на благо команды.

- Если бы и ты был таким…

- То нас бы было трое, - усмехнулся немец. – Я всегда делаю то, что ты мне говоришь.

- Да? – со скучающей интонацией в голосе. – Тогда не мешай мне работать.

- Что ты делаешь?

- Шульдих, слово «не мешай» предполагает тишину.

- Забавно. И все же?

- Я ищу данные, - поняв, что его не оставят в покое, ответил мужчина.

- Ты ищешь, Наги ищет. Просто поисковый отряд какой-то.

- Если тебе нечем заняться, то иди, посмотри телевизор, - раздражение в голосе.

- Там нет ничего интересного, - пожал плечами телепат.

- Развлеки Фарфарелло.

- Он сам себя неплохо развлекает, я в его подсознании буду третьим лишним.

- Тогда иди спать.

- Там нет тебя.

- К себе.

- Может, ты не расслышал, но в постели нет тебя.

- Шульдих, чем дольше ты меня отвлекаешь, тем дольше я не буду в «твоей постели».

- Тогда я побуду здесь, - и с этими словами он разлегся на диване, положив ноги в ботинках на подушку.

***

- Вы все слабаки и лентяи. Только упорством можно добиться невозможного. Желание и страх – вот две составляющие процесса обучения. Ваши щиты – вода. Даже без запаха. Ваши мысли – двор, заходи и пей. Я учу вас защите, а не играм. Это ясно?

- Да, герр Райдан, - ропот класса.

- Немногие из вас способны защищать свой разум от вторжения, но многие могут проникать в чужой. Вы должны уметь защищаться и нападать. Если не можешь заблокировать вход, нападай! Кромсай, ударяй по болезненным воспоминаниям и создавай тот мир, который ты хочешь, - каждое его слово сопровождалось изумлением, возгласом боли или отчаянной мольбой учеников.

В одно мгновение Шульдих увидел свой класс в темном переулке. Они стояли под проливным дождем и ошеломлено переглядывались. Неожиданно в их руках появились ножи с длинными тонкими лезвиями, и сами того не желая, дети начали нападать друг на друга. Шульдих ощутил удар в спину. Он коснулся раны рукой и поднес ее к глазам. По ладони медленно сползали капли крови.

«Этого не может быть, - подумал он. Шульдих понимал, что герр Райдан не мог весь класс перенести в какой-то переулок, да и смысла убивать их всех он тоже не видел. – Это урок. Просто еще один гребанный урок!»
Он очнулся и посмотрел вокруг: часть его одноклассников точно также озиралась по сторонам, но большая часть с болью в глазах уставилась в одну точку, видимо, до сих пор пребывая в том выдуманном мире и испытывая последние воображаемые минуты жизни. Герр Райдан хлопнул в ладоши и усмехнулся, наблюдая, как телепаты приходят в себя, изо всех сил стараясь удержаться в сознании.

- Это называется иллюзия. Телепат высшего класса может заставить человека поверить во все, даже в собственную смерь. Ваше сознание умрет, а в скором времени и вы тоже, так как превратитесь в безвольную куклу, марионетку. Немногие из вас могут с этим бороться.
- Ощутить талант Высшего очень сложно, разве только вы будете стоять к нему «лицом». Их щиты крепки и незаметны, они могут манипулировать вами, создавая видимость мыслей. А на самом деле все их мысли спрятаны под наикрепейшим замком. Если вы достигнете того уровня, на стадии которого проводится обучение иллюзии - в чем я очень сомневаюсь – то мы с вами снова встретимся. Теперь по одному заходим в кабинет, я проверю вас, - с этими словами он скрылся за дверью личного кабинета.

Когда наступила очередь Шульдиха, он, с опаской, переступил порог. Его тут же окатило холодной водой в буквальном смысле слова. Он стоял напротив учителя, а тот целился ему в голову.

- Я дал тебе минуту. Если бы я сейчас выстрелил, ты бы был мертв. Ясно?

- Да, герр Райдан. Только это не так.

- Объяснись, - с интересом взглянул на него учитель.

Шульдих тут же почувствовал, как его виски болезненно сжимаются. Но он заставил себя не обращать внимание. Это не было на самом деле.

- Вы в моем подсознании. Я не присутствую тут физически.
- Ты не слушал теорию, Шульдих.

- Я бы умер, если бы я верил. А я не верю. Я знаю, где я сейчас стою с отсутствующим взглядом, - он попытался вернуться, но его удержали.

- Интересно, - протянул Райдан, - Кто бы мог подумать… Может, у тебя индивидуальная переносимость? Прочти мои мысли.

- Герр Райдан? – испуганно переспросил немец.

- Это приказ.

Да, но если он прочтет, узнает что-нибудь, то ему не поздоровится.

- А ты умен, как ни странно. Тогда держи свой щит, если он у тебя имеется, так как если ты коснешься меня, я войду в тебя.

Шульдих побелел и сделал невидимый шаг назад.

- Выполняйте приказ, Шульдих.

Телепат неуверенно просканировал защитное поле, оно представляло собой плотный блестящий шар, без единой царапины. Как пробиться в него, он не знал. Вокруг него скользили чуть уловимые перышки ничего не значивших слов. Давления на свои щиты Шульдих не ощущал. Но это ни о чем не говорило. Райдан уже мог быть внутри, просто пока не подавал сигнал о своем присутствии. Шульдих проследил за одним из перышек и представил себе, как он растворяется в нем. Он успел разобрать что-то о времени, тратимом на бездарности, как почувствовал, что перышко пересекает плотную грань защитного барьера, и в тоже мгновение его голова взорвалась от боли. Шульдих закричал и схватился за голову. Он ощутил холод каменного пола в кабинете, увидел на уровне своих глаз пару черных ботинок и понял, что лежит на полу. Он попытался встать, но не смог. Все тело сотрясало сильная дрожь, во рту присутствовал металлический привкус крови (видимо, стараясь приглушить рвущийся наружу крик боли, он прикусил щеку). Он с трудом поднял взгляд на Райдана. Тот присел и внимательно смотрел на телепата.

- Надо же… Только твоих щитов не хватает, Шульдих. Если ты что-то узнаешь, то не сможешь скрыть свое знание, прикрыв щитом. Ты ценное, но абсолютно бесполезное создание. Одноразовый материал, - Райдан погладил немца по щеке и добавил, встав, холодным голосом. – Свободен.

Сжав зубы, Шульдих встал и медленно вышел из кабинета. На него с ужасом уставились десять пар глаз. Телепат не хотел знать, какую картину из себя представляет. Он поднял высоко подбородок, поборол желание застонать в голос и вышел из класса.
С этого дня Райдан был как никогда жесток, показывая каждый практический урок на Шульдихе, но тот держался и оттачивал способность защиты. Иногда ему казалось, что он чего-то достиг, стоило ему только увидеть уже не такой толстый слой защиты в щитах Райдана, но тут же проклинал свою неспособность защиты мыслей, падая на пол и крича от боли. Каждый день они подвергались телепатическому влиянию, перемещались в другой «мир» и сражались. Со временем Шульдих понял, что чтобы его оставили в покое, нужно стать как все. И он стал им.
Райдан насмехался над ним и заносил в дело: «непригоден». Но продолжал упорно практиковать на нем иллюзии. Шульдих злился, но играл свою роль жертвы.
Однажды…

- Ты до сих пор бесполезен!

Шульдих промолчал. Он давно натренировал переносить часть себя, но не в иллюзии. Он вздохнул, риск был оправдан и стоил тех унижений, через которые он прошел. Следя за перышками, Шульдих выбрал одно и растворился, проходя осторожно слой за слоем. Достигнув цели и не ощутив боли, он вернулся назад. Райдан все еще кричал, а следовательно, ничего и не заметил. Шульдих приободрился и отправил часть своих мыслей в сотканную им иллюзию и потянул учителя назад. Оказавшись в кабинете, Райдан направил силу своего дара на подростка, но Шульдих, почувствовав намерения, создал иллюзию кабинета, и вся боль прошла мима него. Найти свободного таланта оказалось проще простого. Пирокинетик под телепатическим влиянием вошел в кабинет и увидел только герра Райдана. Он не знал ни то, что рядом Шульдих, ни то, что Райдан присутствует только физически.

- Ты слабак, неспособен ни на что! Нападай, говорю. Покажи свой дар на полную мощь. Выпусти его на меня, - орал Райдан в иллюзии на Шульдиха, распростертого того у его ног.

- Герр Райдан… - с дрожью в голосе взмолился пирокинетик.

- Герр Райдан, - вымученно улыбнулся Шульдих-иллюзия.

- Ты думаешь, что я не способен защититься? Атакуй, твою мать!

Почувствовав силу огня, Шульдих исчез. Райдан не смог. Он слишком поздно спохватился и понял, где и в чьей иллюзии находится. Только тогда, когда до конца жизни оставались считанные секунды, Шульдих отпустил преподавателя.

- Вы правы, герр Райдан, я ни на что не годен, - с улыбкой попрощался Шульдих.

Мгновение и пирокинетик очнулся и с ужасом уставился на обгоревшее тело.
Выживает сильнейший, и Шульдих решил выбрать жизнь, не страх.

URL